«Шахта любит смелых». «Шахта не всех принимает». Эти выражения давно стали крылатыми. А задумывались ли вы, в чем должна выражаться смелость в таком суровом и уникальном деле, как горное? Кому не найдется места в забое? Об этом и многом другом мы решили поговорить с забойщиком шахты имени XXII съезда КПСС (Ирмино, городской округ Стаханов) Владимиром Антоновичем Мартовицким. Он ‒ орденоносец, полный кавалер знака «Шахтерская слава», победитель социалистического соревнования… Словом, настоящий эксперт.

«Жизнь заставила»

Разговор с сегодняшним героем редакционного проекта «Трудовая доблесть. Равнение на лучших» газеты «Стахановское знамя» ГУП ЛНР «ЛУГАНЬМЕДИА» начался с обычного, но главного вопроса: почему он решил стать шахтером?

‒ Жизнь заставила. Родился в 1942 году в Ирмино. Ирминский, короче говоря, ‒ последовал молниеносный ответ.

У Антона Михайловича Мартовицкого, отца нашего собеседника, родители умерли рано. Родом он из села под Купянском, Харьковской губернии. Дядька Лукьян был из зажиточных крестьян ‒ тех, что после 1917 года определили кулаками. Он и забрал пятеро осиротевших племянников к себе как батраков.

16-летнему Антону поручили пасти лошадей. Однажды жеребцы подрались, паренек не совладал с ними и угробил одного. Зная, что дядька суров на расправу, пришлось бежать, куда глаза глядят. Так Антон оказался в Донбассе. Сначала тянул линии электропередач, а в 1926 году поступил на шахту «Центральная ‒ Ирмино» проходчиком.

Послевоенное детство

Свое детство Владимир Антонович называет тяжелым. Мама Фекла Абакумовна вела домашнее хозяйство и воспитывала троих детей. Отец единственный в семье получал паек, которого попросту на всех не хватало.

Володя окончил 7 классов школы № 20 и пошел работать штамповщиком в крепежный цех Первомайского электромеханического завода имени К. Маркса. Восьмилетнее образование получил, когда уже был забойщиком.

‒ Жена хотела, чтобы в техникум поступил. Проучился год в вечерней школе. Приду на уроки, а к последнему засыпаю. Так и не сложилось с техникумом, ‒ рассказывает ветеран.

В 18 лет Владимир отправился на шахту имени Сталина: его взяли учеником замерщика горных выработок подземным, а через три месяца перевели стволовым.

Под землей и на море

Первый спуск под землю Владимир Антонович описывает своеобразно. По крайней мере, пока никто из шахтеров-ветеранов этот момент не озвучивал.

‒ Интересно. А вы знаете, что свободное падение клети ‒ 8 или 12 метров в секунду? Это ощущается. Особенно, если первый раз спускаешься. Когда клеть с грузом, то еще больше качает. А если резко затормозит, то все внутри волной поднимается (Смеется)… ‒ объясняет горняк.

Осенью 1962 года Владимира призвали в Советскую армию. Он был матросом на тральщике на Северном флоте. Перед экипажем часто ставили задачу прочищать фарватеры от мин в Кольском заливе и Баренцевом море. Кроме того, моряки участвовали в учениях по постановке тралов и проведению кораблей в нейтральные воды. Спустя четыре года старшина Мартовицкий был демобилизован.

Прощай, крепление!

‒ И опять на любимую шахту, ‒ продолжает рассказ Владимир Антонович.

К этому времени у него уже появилась семья: супруга Ольга, дочери Оксана и Алена. Хотелось свои дом и сад, машину — словом, все, что называется благополучием.

Запись в трудовой книжке свидетельствует, что в декабре 1966 года Владимир ‒ ученик крепильщика, а спустя несколько месяцев его перевели в крепильщики.

Через дорогу от Мартовицких жил их кум Павел Иванович Лавров, работавший горным мастером на участке № 2 в бригаде знаменитого Станислава Юзвика. Кум уговаривал Владимира идти в лесогоны.
Но директор шахты Шота Варламович Леладзе ответил отказом. Мол, лесогонов, крепильщиков ‒ море, а вот забойщиков мало.

‒ Но забойщики сплошь и рядом были силикозники, а мне не хотелось смолоду пыль глотать. Дело в том, что респираторы в то время были паршивые-паршивые, только крупные камни ловили. Честно? Боязно. Но в итоге распрощался с креплением и пошел в забой, ‒ признается Владимир Антонович.

Призвание

В сентябре 1967 года он стал учеником забойщика, наставником к нему определили Владимира Зиборова.

‒ Хороший мужик. Правда, обидел меня сурово. Быстро рубал и крепил так же. Однажды я ниже уступом работал. В общем, он упустил стойку, и та по голове мне бабах. Полетел я вниз, упал и отключился, ‒ вспоминает ветеран.

Очнулся Владимир и поначалу ничего вокруг узнать не мог: кто он и где он. Примерно через час память восстановилась. Впрочем, это злоключение не стало преградой на пути к поставленной цели. В феврале 1968 года Владимир Мартовицкий был переведен подземным забойщиком.

‒ Четверть века по одной профессии проработал. Участков было ‒ пальцев не хватит на руке. Обычно начальство перебрасывают на другой участок, а оно нужных работников с собой забирает. В основном работал на пятом и четвертом. И еще первый захватил. Директоров шахты за время моей работы сменилось с десяток и примерно столько же начальников участков (Смеется), ‒ рассказывает он.

Много метров и тонн

Владимир Мартовицкий заверяет, что ни разу не пожалел о выборе профессии, несмотря на ее трудность и даже опасность.

‒ Ни в коем случае. Для меня ничего сложного в горняцкой профессии не было. Хорошо справлялся со своей работой. Чтобы срубать полоску по правилам, нужно 6 часов. А без правил быстро срубать ‒ значит, сделать это с нарушениями. Метры были, а, следовательно, заработки хорошие. Шахта фиксировала, кто много рубал. Так появлялись передовики, победители соцсоревнования, ‒ говорит Владимир Антонович, и мы подходим к очередной теме.

Наш собеседник – полный кавалер знака «Шахтерская слава», победитель социалистического соревнования 1977, 1978, 1979 годов, ударник IX, X и XI пятилеток. В 1970-м его наградили медалью «За доблестный труд», в 1974-м – орденом Трудового Красного Знамени и в 1978-м ‒ орденом Трудовая Слава III степени.

Звание «Почетный шахтер» Владимиру Мартовицкому присвоено накануне профессионального праздника в 1986 году.

‒ За что? Наверное, метров и тонн много было (Смеется). Трудился неплохо, хотел, чтобы и семья жила хорошо. Это получалось, ‒ поясняет горняк.

Сила воли и смелость

Часто приходилось слышать, что шахта принимает далеко не всех. Есть люди, которые на ней не задержатся в силу определенных причин, а точнее ‒ качеств характера.

По словам Владимира Мартовицкого, через его руки прошло много учеников. Если половина осталась работать в шахте – это уже хорошо.

‒ Сила воли нужна, чтобы человек труда не боялся. Специалистом хорошим быть надо: рубать и крепить быстро, соблюдая технику безопасности. В противном случае дела не будет: шахта не примет, ‒ заверяет он.

Как пример приводит случай из шахтерской жизни. Был на участке мужичок. Вроде и старается, а не получается крепить – и все. В конце концов и отбойный молоток швырнет, и крик поднимет – ан нет.

‒ Забой – дело не для всех. Ты смелым должен быть. В лаву лезть, если хорошая кровля, не особо страшно. А бывает, не успеешь срубать два метра, а она уже сыпется. Если не будешь соблюдать технику безопасности, привыкнешь к этому безобразию. Таких товарищей много ушло на тот свет, ‒ уточняет ветеран.

И снова пример. Поучительный. Иван (фамилию не будем называть по понятным причинам) рубал по-черному. Сплошное нарушение: не крепя, давал две нормы за день, а планы пятилетки – за два с половиной года. Раз травмировало, два травмировало, в итоге из шахты его вывели по инвалидности.

О дружбе и товариществе

‒ Что самое главное там, под землей? Дисциплина, соблюдение техники безопасности, чувство локтя? Или что-то иное?

‒ Повторюсь, техника безопасности – главнейшее. И конечно, дружба и товарищество. Хотя это нужно на любом производстве. Было как-то, что завал произошел, сбилось нас пятеро в уступ. Ну, думаю: все, каюк. Но, слава Богу, через полчаса горный мастер и насыпщики отобрали породу, дали проход и выпустили нас. Вот вам и дружба, и сплоченность, ‒ назидательно говорит Владимир Антонович. ‒ Более того, горняки понимают друг друга даже не с полуслова, а с полувзгляда, потому что иногда ситуацию решают секунды.

Ударники и «особенные»

Итак, почему шахтеры ударно работали, что ними двигало? Наш собеседник утверждает, что ударников ‒ единицы. Одни трудятся, потому что это им в удовольствие, другие ‒ от желания хорошо жить, получая высокую зарплату.

А еще были «особенные» забойщики. Как хороший уступ, он работает. Как плохой, 100 причин найдет, чтобы ничего не делать: то пика поломалась, то пила лопнула, то топор улетел. Мол, пусть другие спину гнут.

Владимир Мартовицкий почти 15 лет был бригадиром.

‒ Сложное это дело – бригадирство?
‒ Я не скандальный.
‒ Как же тогда вас слушались?
‒ Чем ругаться, наживать неприятности, сам срубаю. Ведь нужно план выполнять. Да, подтягивал труднодоступные участки. Ну, такие люди… встречаются.

Неисправимый оптимист

На просьбу рассказать какие-то интересные и смешные случаи Владимир Антонович ответил категорическим нет. Мол, веселых мало, а трагических хватало.

‒ Вы знаете, наверное, судьба так сложилась. С самого начала, если вспомнить историю со стойкой, мог отправиться на тот свет. Но проработал в забое всю жизнь, а не было травм тяжелых. Ну, пальчики прибивало, кожу резало, но чтобы переломы какие-то, бог миловал, ‒ рассуждает горняк.

Мозоли от отбойного молотка были, уточняет он. Правда, рабочие рукавицы надевал редко, первые пару дней. Потом обычно усядется на них и забудет где-то в забое.

В дополнение приводит еще один случай из горняцкой жизни. Был на участке Коля ‒ четырехметровый забойщик. Заметим, что прозвища шахтеры дают меткие, едкие и правдивые, что называется не в бровь, а в глаз. И прилипают они накрепко. Коля, как оказалось, больше 4 м и не рубал, но мозоли на руках у него были и впрямь как настоящие.

– Большинство горняков – неисправимые оптимисты?
‒ Оооо… Я такой по природе (Смеется).
‒ Почему? Работа ведь опасная и тяжелая…
‒ А куда деваться? – риторически отвечает Владимир Антонович.

Вечно опаздывающий

Обсудили с Владимиром Антоновичем и нарушения трудовой дисциплины. У него, как оказалось, ни одного прогула, а вот опозданий – великое множество. Парадокс в том, что Мартовицкие жили почти под шахтой, километрах в полтора, на улице Веселой. Но наш герой умудрялся опаздывать. В пример ему постоянно ставили/приводили коллег, которые добирались на смену из Долиновки и даже Коммунарска.

‒ Все надеялся, что если рядом, то успею. Жена будит-будит, а я глаза открыть не могу. Проснулся, схватил кусок хлеба и побежал. Но такого, чтобы вообще на работу не пойти… Как потом в нарядной объяснять товарищам, почему не спустился в забой? – вопрошает ветеран.

«Были бы молодость и здоровье»

Пенсионером Владимир Мартовицкий стал в 1991 году в возрасте 49 лет, имея 20 лет подземного стажа.

Однако в лихие 90-е позволить себе бездельничать мог не каждый. Да и наш собеседник к этому попросту не привык. Шабашил по колхозам Воронежской и Харьковской областей: полол свеклу, строил и ремонтировал свинарники и коровники. Поработав так 2‒3 месяца, мог привезти домой четырех свиней и полмашины зерна. Тогда это было в прямом смысле – целое состояние.

‒ Не валялся на диване во всяком случае. Так и дожил до этого времени (Смеется). А вот сейчас плохо ‒ лежать не хочется, а делать нечего. Были бы молодость и здоровье, обязательно бы работал. У дочери живу, там земли 12 соток. С тяпочкой гуляю по огороду. Так хорошо, солнышко греет… Весну жду, как не знаю что… ‒ настраиваясь на лирический лад, рассказывает горняк.

Тема на все времена

Настроение и тон разговора резко меняются, когда речь заходит о закрытии в Донбассе угледобывающих предприятий.

По словам Владимира Антоновича, горькое сожаление вызывает факт, что его шахту – родину стахановского движения – первой постигла такая нелепая и жестокая судьба.

‒ Давно это было. И не верится, что там работал. Забываются понемногу какие-то моменты. Но острые, интересные вопросы помнятся. Сейчас актуальна тема трудового подвига Алексея Стаханова и его преемников. Это правильно. Согласитесь, и в XXI веке ты можешь быть стахановцем, причем в любом деле. Звание человека труда вновь должно стать почетным, ‒ уверен горняк-ветеран

(Материал редакционного проекта «Трудовая доблесть. Равнение на лучших»)

Ольга Георгиева, фото автора и из архива Владимира Мартовицкого