Мы не устанем вспоминать этот день – 2 июня 2014 года, когда Киев обрушил на Луганск авиаудар, унесший жизни стольких мирных людей. Не только потому, что это было страшно – за годы войны Украины против Донбасса мы успели повидать много страшного, – но и потому, что с этого момента все стало на свои места: на Украину Донбасс уже не вернется.

Этого не ждал никто

Обычный для нашего степного пыльного лета жаркий и душный день, когда выходишь на улицу только по сильной надобности. Сотрудник МЧС Павел Рябинин в этот день заступил на дежурство. Все было как обычно. С утра над городом кружил украинский самолет. Уже несколько месяцев это было для луганчан обыденным явлением, к которому все привыкли. Некоторые самолеты даже выделывали в небе над Луганском фигуры высшего пилотажа. Только одно, к чему было трудно привыкнуть, – к тяжелому, зловещему и незнакомому гулу реактивных двигателей где-то высоко над головой.

На пороге облгосадминистрации стояли люди. Из-за удушающей жары в сквере рядом, на детской площадке, было мало играющих ребят – родители увели их домой подальше от зноя. На Славянск должен был отправиться автобус, чтобы забрать женщин и детей, укрывшихся от войны в стенах Святогорской лавры. Их нужно было снабдить медикаментами, поэтому вниз к ступеням административного здания спустилась министр здравоохранения республики Наталья Архипова. Всего через несколько минут она погибнет.

– В 15:02 поступило сообщение о том, что самолет нанес удар по администрации, – вспоминает Павел Рябинин. – Я выехал к месту вызова в составе двух отделений на автоцистерне и автолестнице.

Спасатели, прибыв на место, увидели пламя на четвертом этаже, установив лестницу, приступили к тушению. Они настолько были погружены в свое дело, что сразу даже не заметили, что вокруг много погибших и раненых. Те, кто работал в МСЧ и ездил на вызовы, повидали многое. В Луганске бывали взрывы бытового газа, погибали люди, но последствий авиаудара спасатели не видели еще никогда, и это было страшно. Все было похоже на какой-то ужасный сон.

Очевидец тех событий Екатерина Аббасова спустя годы после этой варварской бомбардировки рассказывала: «Наверное, когда я буду приходить сюда и смотреть на эти окна и плиты, всегда буду слышать крики и стоны. Мой город, за что тебя так ранили? За что тебе сделали больно?»

Как такое может быть? Это не укладывалось в голове. Люди, оказавшиеся неподалеку, даже не стали разбегаться. Они не могли понять, что произошло.

Первые минуты

Весь сквер был в жутких воронках, выли автомобильные сирены, стоял дым, вокруг лежали осколки и краснели пятна крови. Под деревом в неестественной позе, забросанный ветками, лежал мужчина.  Когда кто-то в суете видел, как шевелятся ветки, думая, что под ними находится раненый, люди кричали: «Он живой, он живой!» Но это было не так.

– Женщина с оторванными конечностями спрашивала медиков: «Я буду жить?» Это очень тяжелый момент, – вспоминает оказывавший помощь пострадавшим главный врач Луганского республиканского центра экстренной медицинской помощи и медицины катастроф Демьян Пархомчук, – знать, что человека скоро не будет, но утешать его, вселять надежду и отвечать, что все будет хорошо.

– Мы в здании услышали гул самолета, но не поняли, что происходит, – вспоминает Екатерина Аббасова. – Мы видели, что самолет летит низко, но мы люди не военные и не понимали, что это значит.

Из окна облгосадминистрации было видно, как самолет сделал круг. И тут раздался негромкий хлопок: он выпустил ракеты.

– Я благодарна своей подруге, напарнице и соратнице по борьбе и вообще всей деятельности в дальнейшей жизни Марине Демидовой, – продолжает Екатерина Аббасова. – Она уберегла меня, сказав: «Ну что ты будешь ходить взад-вперед (нужно было спуститься на улицу, к ступеням облгосадминистрации. – Прим. авт.). Пойдем сначала подпишем бумаги у Болотова, а потом спустимся». Эти доли секунды спасли нам жизнь.

Она спустилась вниз уже после авиаудара:

– Тот момент, когда я вышла из здания, никогда не забуду. У выхода лежала еще живая Инна Кукурудза. Ей оторвало ноги. Я увидела ее глаза и впала в ступор. Она смотрела на меня и говорила: «Мне не надо помогать. Там раненые, им помогите». И показывала в ту сторону, где были Наташины ноги (Натальи Архиповой. – Прим. авт.).

Один за всех и все за одного

К облгосадминистрации подъезжали одна за другой скорые.

– Когда мы приехали, здесь был ужас, – рассказывает медработник Наталья Хмаренко. – Я на скорой работаю давно, но такого еще не видела. На входе в здание лежал молодой мужчина. Я подбежала к нему – он был уже мертв. Везде лежали трупы и раненые. Бригады работали с ними. Люди помогали нам, что-то пытались сделать.

– Во время обстрела ранило моего знакомого. Посторонний человек отвез его на своей машине во вторую больницу, тем самым спас ему жизнь, – говорит Павел Рябинин.

Помогали волонтеры, ополченцы, делится пережитым Демьян Пархомчук:

– Спасибо огромное, что они выполняли приемы первой помощи, накладывали жгуты. Тем самым они не дали людям истечь кровью до того, как подъедут медики или их довезут до больницы.

Анна Николаенко, очевидец тех событий, вспоминает, что помогали и волонтеры Красного Креста, едва говорившие по-русски, но пришедшие на помощь:

– Они накрывали разорванные тела, пытались оказать какую-то минимальную поддержку.

Каждый, кто был там, старался помочь как мог и чем мог.

– Наши мальчишки, которые охраняли здание, не понимали, что сейчас начнется – зачистка, пойдут БТРы, – рассказывает Екатерина Аббасова. – Главное – увести детей с детских площадок, спрятать бабушек, которые совершенно растерялись, плакали, кричали и звали детей.

Поворотный момент

– Второе июня я не забуду никогда, – говорит Анна Николаенко. – Я впервые в своей жизни почувствовала запах смерти, когда вокруг лежали тела, разорванные на части. Тогда еще война представлялась мне как в кино: бой, ранение и человек умер… Но чтобы вот так… Я никогда не думала, что мирных жителей будут убивать. Мы увидели, что нас готовы уничтожать. И не важно, кто это – женщины или дети…

В тот момент у Екатерины Аббасовой не было страха, лишь только внутри кипела злость:

– Те, кто был тогда там, думали, во-первых, только о том, чтобы помочь тому, кто рядом, во-вторых – чтобы бороться с врагом.  Наши противники не пришли на честный бой к нашим ребятам, а начали варварски бомбить нас с воздуха. С тех пор для меня понятие «Украина» стало вражеским. Армия может стрелять в свой народ только один раз, потом она стреляет уже в чужой.