Наша сегодняшняя героиня – психолог проекта «Донбасс: психология жизни» Виктория Спахова. Она работает в ряде направлений: метафорические ассоциативные карты (МАК), кризисная психология, индивидуальная психология А. Адлера, когнитивно-поведенческая терапия (КПТ), военная психология и другие. Помогает людям менять их жизнь в лучшую сторону.

– Виктория, расскажите, пожалуйста, почему вы выбрали такую профессию? Это была мечта детства, или, может быть, вы пришли к решению стать психологом уже во взрослом возрасте?

– По первому образованию я учитель-филолог. Я заканчивала Луганский педагогический университет, и у нас был курс психологии. И вот еще тогда, когда мне было лет 17−18, преподаватель этого курса приглашала меня к себе на кафедру, сказала, что у меня есть талант. Но я всё же доучилась на филолога и проработала 30 лет в школе. А потом, в 2014 году переучилась. Потому что психология никуда не ушла из моей жизни, я всё так же ею интересовалась. Получила второе высшее и начала работать в школе теперь уже в качестве психолога.

– То есть изначально вам было интересно работать именно с детьми?

– Да. Общаясь с детьми и педагогами, я понимала, насколько большое значение имеет психологическая грамотность. И всё больше увлекалась профессией. Ко мне обращались за консультациями, начала потихоньку практиковать как частный психолог. Потом меня пригласили в Управление образования, я работала руководителем методического объединения психологов. И так получилось, что в это время ещё освоила профессию психолога ПМПК (психолого-медико-педагогической комиссии). Это бесценный опыт, который сейчас мне помогает в работе с детьми.

– А сейчас вы работаете больше с детьми или со взрослыми?

– В рамках проекта «Донбасс: психология жизни» к нам обращаются люди разных возрастов и с разными запросами, и мы никому не отказываем. Но при работе с детьми мы всегда работаем и с родителем тоже, изучаем семейную систему. Мне нужно понимать какие отношения у ребёнка с мамой, с папой, какие чувства испытывают взрослые в этой семье. Потому что ребёнок часто отражает своим поведением проблемы в семье, «проявляет» их. Дело ещё и в том, что как бы я ни работала с ребёнком, он вернётся в свою сложившуюся семейную систему. Поэтому необходимо понимать, что это за система.

– По вашему мнению, растет ли спрос на психологов в нашем обществе? Замечаете ли вы такую тенденцию, что люди начинают понимать, что это не страшно, не стыдно – обратиться к такому специалисту?

– О серьёзном переломе в общественном мнении говорить пока не приходится, но тенденция есть. Хорошо срабатывает в этом плане сарафанное радио. То есть кто-то получил помощь от психолога и делится опытом со своим окружением. Очень важно просвещение. Доносить до людей, что ничего страшного в этом нет, что их никто не будет ставить на учёт, и санитары не повяжут.  

Более того, мы работаем по запросу, то есть не движемся в том направлении, в котором человек двигаться не хочет. Потому что психолог всегда идёт за человеком, а не тащит его куда-то. Мы можем сказать – смотри, вот по твоему запросу вскрылись ещё вот такие моменты. Если есть желание, мы можем туда пойти и обсудить. И если клиент говорит «да», тогда работаем. Если отказывается – объясняем, что мы сможем сделать, не затрагивая то, что он затрагивать не хочет. Но решать всегда клиенту.

– А какого клиента можно назвать сложным? И как им не стать?

– У каждого психолога, наверное, свое понимание сложного клиента. Для меня этот тот, который хочет получить чудесную таблетку, способную всё изменить. А сам он ничего при этом делать не будет. То есть это должно быть какое-то волшебство – я взмахнула волшебной палочкой и мир для него поменялся. А работать он не будет, слушать меня не собирается, и ничего рассказывать тоже не хочет. Или из такой серии – вы мне измените ребёнка, мужа, брата. А сама я меняться не хочу, нет!

Также сложный клиент тот, который имеет психиатрический диагноз. И сложный он потому, что допустим, есть когнитивные искажения, из-за чего человеку трудно транслировать свои мысли, они путаются. Но это уже больше про физиологию. В таких случаях нужно работать во взаимодействии с психиатром или медицинским психологом.

– Есть разные форматы работы психолога, и сейчас многие специалисты консультируют онлайн. Насколько это эффективно и удобно?

– Если есть выбор, я предпочту работать очно, это эффективнее. Камера всё-таки не передает всей полноты мимики, жестов. И есть техники, когда я, чтобы успокоить человека, могу, например, дотронуться до клиента, вместе с ним походить по кабинету. Кроме того, интернет всё же даёт сбои. И очень нехорошо, если в процессе работы он отключится.

Но мы не отрицаем и консультации онлайн. Вот недавно я так работала с военнослужащим. Они находятся в другом городе и возможности для очных консультаций просто нет.

– То есть консультация онлайн проводится по видеосвязи? Или может быть в формате аудио?

– Обычно я с клиентом договариваюсь, как ему проще. Иногда человек не хочет, чтобы его видели, тогда он выбирает созвон по аудио. Но, как правило, когда создаётся доверительное отношение, мы переходим на видеоформат. 

– Расскажите немного о направлениях в работе психолога! И вообще, психологическое направление – что это такое?

– Начну с того, что люди всё-таки разные. Мы различаемся способами получения информации и восприятия внешнего мира. Например, кто-то аудиал, ему нужно слышать информацию. Кинестетику важны прикосновения, нужно трогать. Другой человек плохо понимает свои чувства, но можно отследить его телесные реакции.

Поэтому к каждому клиенту нужно найти подход, для этого и существуют разные направления. Потому что в каждом из них есть свои особенные техники для работы с тем или иным клиентом. Я пользуюсь многими направлениями и подбираю ту технику, которая нужна клиенту в данный момент.

– Просто для примера, может расскажете про метафорические ассоциативные карты? Это название очень таинственно звучит, прям интригует.

– Да, понимаю, что сразу идут ассоциации с гадальными картами. Дело в том, что не каждый человек способен раскрыться. И не всегда можно понять, где именно запечатлен травматический опыт. Тогда и приходят на помощь метафорические карты. Очень хорошо это работает с детьми. Потому что у детей до 7 лет ещё не развито на физиологическом уровне словесно-образное мышление, им сложно рефлексировать свои эмоции, свои чувства. Ребёнок не может словами выразить то, что испытывает. Тогда и помогают рисунки или метафорические карты.

Ребёнок выбирает определённую карту, и начинает объяснять, что на ней. Это позволяет понять его психологическое, эмоциональное состояние. Но, повторюсь, и со взрослыми такой метод используется. Я бы сказала, что это диагностический инструмент, который помогает если очень тяжело вывести человека на разговор.

– И последний вопрос – что в вашей работе самое приятное для вас? Благодаря чему вы каждое утро идёте на работу?

– Наверное, обратная связь. Когда видишь, как у человека меняется восприятие мира, и его жизнь тоже начинает меняться. Когда он прорабатывает свои травмы, и начинает по-другому жить. Это самая большая награда. Понимаешь – я сделала этот мир немного лучше. Пусть даже в виде изменений для одного человека.

Беседовала Ирина Колесник, фото Карины Костевой