13 апреля 2014 года Совет национальной безопасности и обороны Украины принял решение о проведении так называемой «антитеррористической операции» (АТО) на юго-востоке страны. Пришедший к власти в результате антиконституционного переворота киевский режим начал военную операцию против жителей Донбасса, не пожелавших подчиняться украинским националистам.

О первых днях луганской Русской весны вспоминает участница тех событий Анна Назаренко. Сегодня на фронте она справляется с задачами спецоперации наравне с мужчинами.

Первые столкновения

– Так сложилось, что я взяла в руки оружие и воюю уже одиннадцать лет. Сын мой также служит, он офицер, уже старший лейтенант, – рассказывает Анна.

Для луганчанки все началось в 2013 году с «антимайдана» в киевском Мариинском парке. Уже тогда стало понятно с какой угрозой столкнулась страна, а черные февральские дни 2014-го ясно показали, что вал насилия, поднятый «майданом», нужно остановить, пока он не снес все подчистую. Тысячи майдановцев ринулись штурмовать Мариинский парк. Такой агрессии и неадекватности никто не ожидал.

– Толпа тысяч в пятнадцать начала окружать нас, – вспоминает февральский хаос в Киеве Анна. – Некоторые майдановцы были вооружены. Они начали поджигать покрышки, и митингующие «антимайдана», находившиеся в парке, начали задыхаться. Им выдали обычные медицинские маски. Не было ни медиков, ни лекарств, ни перевязочного материала.

Анна когда-то окончила медучилище и собрала кое-какую аптечку. Но этого было мало. «Майдан» и «антимайдан» разделяли две цепи силовиков – «Беркут» и ребята из внутренних войск. Анна помнит, как в них майдановцы начали кидать самодельную взрывчатку с мелкими металлическими элементами, скорую к раненым не пропускали:

– Началось страшное. Взрывчатка упала под ноги парню из «Беркута». Его щит улетел практически вместе с пальцами. Помогали как могли. У одного из солдат внутренних войск шла кровь из ушей. Он все спрашивал меня: «Тетенька, я слышать буду?» Отвечаю: «Будешь, сыночек». А сама и не знаю – правду ему говорю или нет.

Палаточный городок

После возвращения в Луганск стало очевидно: нужно что-то делать. Антимайдановцы пошли в администрацию города за помощью, но внятного ответа не получили. Чиновники сказали: «Ничего страшного, расходитесь».

– Мы решили не следовать этому совету. Видели своими глазами, что нас шли убивать. Мы в центре Луганска разбили палаточный городок, который состоял вначале всего из одной палатки. Я ночевала там постоянно, была фактически комендантом городка. Потом к нам стала присоединяться молодежь, и мы назвались «Молодой гвардией», – говорит женщина.

К палаткам постоянно шли неравнодушные жители – несли еду, одеяла, теплые вещи. Все больше добровольцев оставались ночевать и охранять памятник Ленину на Театральной площади.

– В одну из ночей братья Серпокрыловы (луганские сторонники «майдана». – Прим. авт.), вооруженные автоматами, порезали палатки и разбили головы нашим пацанам. Но чем больше нам угрожали, тем больше людей приходили и оставались у нас, – рассказывает очевидица.

Власти пытались давить, вызывали на переговоры, предлагали деньги, просили убрать палатки. Но никто на предательство не пошел:

Точка невозврата

Уговорами и словесными угрозами в адрес луганчан новые власти не ограничивались.

– Начали пропадать наши люди, – вспоминает луганчанка. – Активисту Максиму Качуре поломали ноги. Но он на костылях все равно приходил в палаточный городок. И так мы начали митинговать уже возле здания СБУ с требованием вернуть пропавших. Нам тогда отвечали: «Никто никого не забирал».

5 апреля 2014 года протестующие заявили в Луганский горисполком о проведении мирного митинга у здания СБУ на следующий день (прим. автора – 6 апреля). Власти пытались сделать так, чтобы он не состоялся, но, как мы знаем, все вышло иначе.

Сопротивления никто и не оказывал. В подвалах обнаружили склад оружия.

– Начали вооружать людей, потому что это было необходимо в тех условиях, – вспоминает женщина. – На входе поставили охрану, нашли металлоискатели, проверяли, чтобы люди не выходили на улицу с оружием. За закреплением оружия был особый контроль. Делали нашейные жетоны с номером ствола, расписывались в журнале.

Протестующие охраняли здание, заняли оборону. Утреннее построение, вечерний развод, смена караула – все как положено.

Потом была Одесса, ставшая последней каплей и показавшая, что пути назад уже нет.

Анна Назаренко осталась в строю, сегодня в зоне СВО продолжает дело наших дедов, вносит свой вклад в защиту в страны.

Александр Нефедов