В 1981 году, закончив ирминскую школу № 12, Саша Линкевич поступил в Донецкое педагогическое училище. К этому времени 15-летний мальчишка четко знал, что будет учителем. На выбор повлияла семья – мама Лариса Ивановна и бабушка Александра Ивановна (1907 г. р.).

Надо сказать, что семья Линкевич в Ирмино очень известная. С именем Александры Ивановны (в девичестве Золотовой) связано становление здесь образования. Она была в числе первых, кто начал на шахте и руднике борьбу с неграмотностью в начале 20-х годов прошлого века. Во время Великой Отечественной войны Александра Ивановна входила в состав подпольно-диверсионной группы, которая действовала на шахте «Центральная-Ирмино». В послевоенные годы руководила городским клубом «Красный Октябрь» и даже столовой, когда в этом возникла острая необходимость. После ухода на заслуженный отдых стала активной общественницей.

Ее супруга Ивана Петровича Линкевича можно смело назвать первооткрывателем физкультуры и спорта в Ирмино. В годы Великой Отечественной воевал, награжден множеством наград, в том числе орденами Боевого Красного Знамени, Отечественной войны II степени, Красной Звезды.

– Повезло со старшим поколением. У бабушки в семье семеро детей было: 4 брата и 3 сестры. Деды двоюродные Владимир, Федор, Вениамин Золотовы – все воевали. Своего деда не застал – он ушел из жизни до моего рождения. Было от кого послушать о Родине и войне, на кого 9 Мая на параде посмотреть, – рассказывает Александр.

Тянуть на равных

Из педучилища в 1984 году его забрали на срочную службу в войска специального назначения ГРУ СССР.

По словам Александра, к армии, точнее, к такому варианту, что может попасть за речку, готовился – общая обстановка намекала на это. На тот момент у него был 2-й юношеский разряд по пулевой стрельбе и прыжковая подготовка: 3 раза прыгал с парашютом. Сейчас наш собеседник скромно заявляет, что был обычным активным парнем: мол, таких было «на дюжину 12».

Обычно по окончании учебки на построении новобранцам сообщали об Афгане. К ним обращался кто-то из отцов-командиров с предложением: «Больные, нежелающие и имеющие другие проблемы – выходим».

– Другой вопрос: кто выйдет? У нас ничего подобного не было – специфика сказывалась. Набор людей такой, что некому отказаться. Все, как паровоз – готовы тащить. Для спецназа это хорошо, даже здорово. Взаимоотношения очень близкие, хорошие. В учебке жесткая подготовка, что сближает. Когда тебе плохо и ему, а надо тянуть – тянете на равных, – отмечает Александр.

Здравствуй, Джелалабад

В Афганистан Александр Линкевич с сослуживцами попал в августе 1984 года в 154-й ооСПН (отдельный отряд специального назначения), известный среди своих как «мусульманский батальон». Подразделение находилось неподалеку Джелалабада.

Месяц-полтора проходила адаптация к здешним суровым природно-климатическим условиям и, собственно, войне. Боевым крещением для Александра стал большой выход с крупной добычей: на границе с Пакистаном наши взяли караван с оружием и наркотиками.

– В Афгане был страх?

– Давайте сразу определимся. Страх и паника – разные вещи. Страх – штука нужная и полезная, рулит инстинкт самосохранения. Для любого адекватного человека это абсолютно нормально. Боятся все. Намного важнее – во что страх перерастет. Если в панику, то конец тебе и тому, кто с тобой. Война – крайне специфическая штука. Очень тяжелая и физически, и морально.

– Война меняет человека?

– Взаимоотношения на войне меняют. Там все очень просто: под ковром делается очень мало. Все снаружи. Если ты человек, то ты остаешься человеком.

– Есть устойчивое выражение «человек войны». Относите себя к таковым?

– Нет. У меня мирная профессия. 30 лет преподаю в школе и 10 лет воевал. Человека затягивает и импонирует ему простота в отношениях, о которой мы только что говорили. Скорее всего, поэтому воевавшие возвращаются к участию в вооруженных конфликтах в горячих точках. Вообще люди войны – закрытое общество. Это их работа, сложная и опасная. Они военные не для службы, а именно для войны.

Из Афгана Александр Линкевич вернулся весной 1986-го. Через два месяца его вызвали в военкомат и после собеседования отправили на курсы офицеров запаса.

В 1987 году наш герой закончил Донецкое педучилище и начал преподавать в средней школе № 32 родного Ирмино. Параллельно получил высшее образование в ЛГПУ и стал учителем географии.

«Есть Родина и ее интересы» / «Мы не проиграли афганскую войну»

И теперь, спустя почти 40 лет, Александр все так же оценивает события, происходившие в Афганистане в 1979–1989 годах.

– Есть Родина и ее интересы. Нельзя постоянно потреблять, нужно и отдавать. Тогда были определенные интересы Родины, которые необходимо было защищать. Что мы и делали. При этом мы и не проиграли афганскую войну, ее проиграли политики, – считает он. – Да, есть люди, которым должны, а есть, которые руководствуются словом «должен». Я из тех, кто должен. Наверное, это влияние тех мужиков, то есть моих дедов, что воспитывали меня.

Александр Линкевич по-прежнему общается с сослуживцами. Такого братства, бескорыстия и порядочности, пожалуй, больше нигде не сыщешь. Это аксиома среди всех воинов-интернационалистов, где бы они ни служили.

Проверка на храбрость

События в Донбассе в 2014-м стали проверкой на самообладание и храбрость для многих. В Стаханове была группа воинов-афганцев, которые наблюдали за разгоравшимся костром вооруженного конфликта и были готовы участвовать.

– К ноябрю-декабрю стало понятно, что война будет долгой и тяжелой, а военспецов крайне мало в ополчении и людей надо учить, передавать опыт. Я, к примеру, умею воевать. А как быть тем, у кого нет знаний и навыков? На самом деле возвращение в войну – не такое простое дело, – признает собеседник. – В 2014-м мне 49 лет, жизнь налажена и поломать ее сложно. Точнее, поломать свое, личное можно, но надо обязательно сохранить семейное. Вся эта ломка женщине не понятна. Согласитесь, для нее понятие очага включает и такой момент, что муж дома. Но если бы я остался, то очаг бы разрушили. Это надо защищать, бросать все мирное и заниматься тем, что умеешь и знаешь.

Боевой опыт помогал

К началу 2015-го, когда Александр Линкевич принял решение уйти в ополчение, учебный центр уже действовал. Здесь он был инструктором до декабря 2021 года. Боевой опыт, полученный в Афгане, конечно же, помог.

Бывало, что бойцы – молодые и возрастные – приходили и заявляли: «Хочу быть снайпером». В большинстве случаев, насмотревшись фильмов, народ думает, что особо ничего и не требуется: есть снайперская винтовка, она сама все за тебя сделает. Но нет, для этого необходимы, естественно, хорошее зрение и знание математики и физики.

– Каждый выстрел – точный расчет. Многое надо учитывать: силу и направление ветра, деривацию пули (отклонение траектории полета)… Снайпер в голове производит расчет, переводит это в прицел и только потом нажимает на спусковой крючок, – объясняет Александр.

Ну и по основной гражданской специальности обучал бойцов военной топографии. По его утверждению, тех, кто был обучаем в школе, на войне можно научить любой серьезной специальности.

– Естественно, не без передка. Когда совсем перестал войну тянуть, ушел, – говорит Александр.

«Как вложено с детства»

Самым сложным ожидаемо оказался вопрос, часто ли ученики спрашивают о войне, той, афганской, и нынешней гражданской. Возникла пауза, на глаза суровому мужчине навернулись слезы.

– Нет. Я не знаю, как это будете писать… Мне так жалко наших детей. У них нет настоящего нормального детства. Вот он родился в 2014-м и сразу в войну попал… Это тоже одна из причин долга. Дети не должны этого видеть, слышать… – говорит Александр.

Конечно же, хотели узнать «рецепт» педагога Линкевича, как воспитать настоящих патриотов. Если вкратце, то процесс воспитания выражается в следующем: дети смотрят на родителей. Какие родители – такие дети.

– Надо просто жить по-человечески. И все. Школа, говоря откровенно, мало решает. Да, мы пытаемся воспитывать, прилагаем усилия, которые не проходят даром. Есть результаты социологические: на воспитание влияют семья, СМИ, улица, школа. Очередность именно такая, в процессе убывания. Повторюсь: каждый действует так, как вложено ему с детства, – уверяет Александр.

О героизме и героях

Интервью завершилось, диктофон был отключен. Как-то само собой в продолжающемся разговоре возникло слово «героизм».

– А что такое героизм?

– Когда для человека интересы Родины выше собственных. Когда чьи-то интересы выше своих и он отказывается от себя в пользу кого-то.

– Много в вашей жизни героев встречалось?

Героизм – это поступок. Любой, кто пробыл в моменте войны на передке в условиях боевых действиях даже час, выжил и остался служить, – он герой. Все, кто там, впереди, – герои.

Во-вторых, возвращаемся опять к детям. И они герои. Все из гражданских, кто не уехал, – тоже. Каждый из них сделал выбор, каждый из них совершил поступок. Как они рассуждают? Я здесь живу, здесь мой дом, кладбище, где покоятся предки. Люди остаются не потому, что им деваться некуда, а потому, что так решили. Это решение и есть героизм.

Да, есть герои, которые совершают из ряда вон выходящие поступки. А есть обычные люди, которые просто живут так, как надо.

– Что бы вы хотели сказать участникам специальной военной операции?

– Жизни им желаю и победы. Нашей победы.

Ольга Георгиева, фото автора и из архива Сергея Карлина